«В свете неизбежности краха японского империализма» – 6
Того предлагал ограничиться первым пунктом. Военные настаивали на всех четырех условиях, особенно при «обращении к такой безнравственной стране, как Советский Союз». Председатель Тайного совета Хиранума склонялся к этому же мнению и добился внесения в первый пункт поправки о сохранении кокутай, а не только правящей династии, что замедлило принятие окончательного решения. Император одобрил проект министра иностранных дел, но США отвергли его, не желая слышать ни о каких условиях и оговорках (16).
Малик смог попасть к Того чтобы сделать аналогичное заявление только 10 августа, потому что весь предыдущий день министру было не до него. Встреча состоялась в гостиной палаты пэров – здание МИД лежало в руинах. «Выслушав посла, – вспоминал Того, – я напомнил ему, что его страна напала на нас в то время, как пакт о нейтралитете между СССР и Японией остается в силе, а также высказался по поводу поведения СССР, который начал против нас войну, так и не дав никакого ответа на нашу просьбу об оказании добрых услуг в деле заключения мира. Более того, хотя в качестве официальной причины Советский Союз выдвигал отказ Японии признать Потсдамскую декларацию, он фактически не предпринял никаких усилий для установления подлинной позиции японского правительства. Эта акция СССР, сказал я, будет осуждена историей. По сути Малику сказать было нечего, и он лишь в самой общей форме заявил, что в действиях СССР не было ничего предосудительного. Далее я сообщил ему, что японское правительство объявило о принятии Потсдамской декларации (10 августа в 7 часов утра по токийскому времени, через миссии в Швейцарии и Швеции – В.М.), и попросил передать эту информацию своему правительству» (17).
Рассматривать ход военных действий в Маньчжурии, на Сахалине и Курилах я не буду. Написано об этом много, в том числе по недавно рассекреченным архивным материалам, которые существенно меняют наши представления о происходившем. Героическая эпопея «разгрома милитаристской Японии», к которому были привлечены лучшие силы и лучшие военачальники, все чаще называется «трагикомедией маньчжурского блицкрига» (18). 12 августа Ёнаи сказал одному из приближенных, что атомные бомбардировки и вступление СССР в войну являются… «небесным даром», поскольку теперь никто не скажет, что Япония была вынуждена капитулировать из-за внутренней слабости. Адмирал пояснил, что опасается «горячих голов», отказывающихся верить в то, что война проиграна, и готовых истребить «изменников», призывавших к капитуляции. Боялся, как оказалось, не зря. 14 августа правительство, наконец, выработало рескрипт о капитуляции, а император решил обратиться к народу по радио. В ночь с 14 на 15 августа группа офицеров попыталась поднять мятеж, захватить оригинал записи августейшего обращения, чтобы не допустить его передачи в эфир, и уничтожить «капитулянтов». Выступление провалилось из-за отсутствия поддержки, а его зачинщики покончили с собой. 15 августа страна впервые услышала голос божественного Тэнно. Именно этот день считается в Стране корня солнца днем окончания войны (19).
Что сыграло решающую роль в скорой капитуляции Японии – атомные бомбардировки или вступление СССР в войну? Вопрос не только исторический, но и политический. Если бомбардировки, то американцы спасли жизнь ста миллионов японцев ценой жизни нескольких сот тысяч, а Советский Союз повел себя как «вор на пожаре». Если вступление Красной Армии в войну, то СССР имел полное право, как минимум, на свою долю военных трофеев, а то и на участие в управлении побежденной Японией. Американская и подконтрольная ей японская пропаганда придерживались первой точки зрения, советская пропаганда – второй.
Дж. Ленсен, американец русского происхождения, остроумно заметил: «Естественно, что история войны на Тихом океане для американского читателя будет включать фотографию генерала Макартура, когда он на палубе «Миссури» ставит подпись под Актом о капитуляции Японии, в то время как аналогичная история для советского читателя покажет ту же сцену, но с генерал-лейтенантом Кузьмой Деревянко, подписывающим Акт, в то время как Макартур и все остальные будут стоять на заднем плане» (20).
Американский историк Цуёси Хасэгава, японец по происхождению, написал лучшее – во всяком случае, на настоящий момент – комплексное исследование данного вопроса «Наперегонки с врагом. Сталин, Трумэн и капитуляция Японии», материалы которого я не раз использовал в этой главе. Его вердикт, вынесенный на основе впервые сведенных воедино японских, советских и американских источников, гласит: «Вступление СССР в войну потрясло японцев больше, чем атомные бомбы, поскольку оно положило конец всем надеждам придти к соглашению, хоть немного отличному от безоговорочной капитуляции… (Оно) сыграло бόльшую роль, чем атомные бомбы, в принуждении Японии к капитуляции». Заслуживает внимания и такое замечание ученого: «В этой истории нет ни героев, ни настоящих злодеев – просто люди. Окончание войны на Тихом океане, при внимательном анализе, оказывается человеческой драмой, динамика которой определялась слишком человеческими чувствами участников: амбициями, страхом, тщеславием, гневом и предубеждением» (21).
Далеко не все думают так, причем не только среди пропагандистов. В 1997 г. американский историк-ревизионист Марк Вебер опубликовал статью «Была ли Хиросима необходимой?». Отвечая на этот вопрос отрицательно, он попутно заметил: «Хотя советское участие мало или вовсе никак не изменило ход войны, Москва получила колоссальную выгоду от вступления в конфликт» (22). Не могу согласиться ни с первой, ни со второй частью этого утверждения. С ролью советского участия в войне мы разобрались. Остался вопрос: что мы от этого выиграли?
Смыли сорок лет спустя «позор Цусимы»? Свели «старые счеты с Японией», о которых говорил Сталин в обращении к советскому народу по поводу победы? После разгрома Третьего Рейха это выглядело не столь эффектно и новых лавров не принесло. В войну на Тихом океане СССР вступил в самый последний момент, заслужив нелестное определение «вора на пожаре»: так обычно поступали малые страны, стремясь поспеть за колесницей победителя. Ликвидировали «очаг войны» на дальневосточной границе, поставив под свой контроль Маньчжурию и половину Кореи – где до сих пор не затухает новый «очаг»? Но Япония и так была разгромлена, а ее вооруженные силы подлежали полной демобилизации. Вернули Южный Сахалин и получили всю Курильскую гряду? Приобрели даровую рабочую силу в виде Квантунской армии? Но всё это мы могли получить и без войны, если бы Сталин решил принять принца Коноэ.
Увы, главным «приобретением» стала устойчивая неприязнь многих японцев к России советской, перенесенная на Россию постсоветскую. Дело не только в «северных территориях» или проблеме военнопленных. Советский Союз нарушил договор о нейтралитете – и от этого факта не уйдешь. Желающих использовать его, равно как и прочие темные страницы отношений между нашими странами, по-прежнему немало. Им хочется, чтобы конфликты прошлого бросали тень на настоящее и будущее. Кому это выгодно? России? Японии?..
Примечания
Источники (цит. без сносок): Славинский Б.Н.: 1) Пакт о нейтралитете между СССР и Японией. Дипломатическая история. М., 1995. , Гл. 9-11 (документы АВП РФ); 2) Ялтинская конференция и проблема «северных территорий». М., 1996 (записки Лозовского); Севостьянов Г.Н. Япония в 1945 г. в оценке советских дипломатов. Новые архивные материалы // Новая и новейшая история. 1995. № 6; Сюсэн сироку. (Историческая хроника окончания войны). ТТ. 1-6. Токио, 1977-1978; George A. Lensen. The Strange Neutrality: Soviet-Japanese Relations during the Second World War, 1941-1945. Tallahassee FL, 1972. Ch. 7-8 (документы Архива МИД Японии); Кудо Митихиро. Ниссо тюрицу дзёяку-но кэнкю. (Исследование японо-советского пакта о нейтралитете). Токио, 1985. Гл. 15-16 (подготовка специальных миссий и документы Такаги).
1. Secret Diet War Minutes Released // The Japan Times. 1996, 7.12.
2. Смирнов Л.Н., Зайцев Е.Б. Суд в Токио. М., 1980. С. 273-274.
3. Славинский Б.Н. Пакт о нейтралитете между СССР и Японией. С. 235-237.
4. Переписка. Рузвельт Сталину 30.12.42
5. Tsuyoshi Hasegawa. Racing the Enemy. Stalin, Truman and the Surrender of Japan. Cambridge MS, 2005. Р. 58-60.
6. Того С. Воспоминания японского дипломата. М.? 1996.Цит. соч. С. 434.
7. Там же. С. 438-439.
8. За кулисами Тихоокеанской битвы (японо-советские контакты в 1945 г.) // Вестник Министерства иностранных дел СССР. № 19 (77). 1990, 15.10 (далее цит. без сносок).
9. Hasegawa T. Racing the Enemy. Р. 88.
10. Herbert P. Bix Hirohito and the Making of Modern Japan. N.Y., 2000. Р. 505-511.
11. Текст: История войны на Тихом океане. Т. IV. С. 252-258.
12. Впервые: Сафронов В.П. СССР, США и японская агрессия на Дальнем Востоке и Тихом океане, 1931-1945 гг. М., 2001. С. 331-332.
13. Берлинская (Потсдамская) конференция руководителей трех союзных держав – СССР, США и Великобритании (17 июля – 2 августа 1945 г.). Сборник документов. М., 1980. С. 382-384, 218, 222.
14. Нака Акира. Мокусацу. Поцудаму сэнгэн-но синдзицу то Нихон-но уммэй. (Убийство молчанием. Правда о Потсдамской декларации и судьба Японии). ТТ. 1-2. Токио, 2000.
15. Harry Truman. Memoirs. Year of Decisions. Vol. I. Garden City NY, 1955. P. 402.
16. История войны на Тихом океане. M., 1958. Т. IV. С. 264-271.
17. Того С. Цит. соч. Заявление Японии о принятии Потсдамской декларации и последующий обмен нотами с союзными державами: История войны на Тихом океане. Т. IV. С. 289-293.
18. Кириченко А.А., Черевко К.Е. Советско-японская война (9 августа – 2 сентября 1945 г.). Рассекреченные архивы. М., 2006; Славинский Б.Н. Советская оккупация Курильских островов (август-сентябрь 1945 г.). М., 1993.
19. Доклад МИД Японии «Об обстоятельствах окончания войны»: История войны на Тихом океане. Т. IV. С. 281-305. Классическое исследование: Robert J.C. Butow. Japan’s Decision to Surrender. Stanford, 1954. Хроника событий 14-15 августа: Japan’s Longest Day. Tokyo, 1989.
20. Lensen. G.A. The Strange Neutrality, Р. 198.
21. Hasegawa T. Racing the Enemy. Р. 3, 5, 302-303.
22. Mark Weber. Was Hiroshima Necessary? // Journal of Historical Review. Vol. 16. № 3 (May/June 1997).
Автор: Василий Молодяков, 14.08.2010
Страницы: 1 2