Набеленные красавицы Киото
Каори там без энтузиазма слушает господина Нагату. Интересно, что для неё Итирики? Мой опыт искажён языковым барьером, интересно, насколько иначе должна она воспринимать происходящее, не будучи подвластной флирту, который наполняет такие встречи смыслом для мужчин? Мне кажется, что её присутствие здесь, где гэйко и клиенты мужского пола пили и смеялись веками, должно быть так же шокирующим для Итирики, как и телевизор с шоу Ларри Кинга, стоящий в углу.
Хозяйка Итирики, госпожа Сугиура, не считает присутствие Каори необычным. Женщины, говорит она, бывают гостями в Итирики уже более ста лет. И, уверяет меня Каори, вечер был довольно интересным для неё. Женщины любят наблюдать за другими женщинами, особенно, если они — такие же произведения искусства, как эти. «Мне нравилось наблюдать и за тобой», — говорит она мне, смотря одновременно весело и угрожающе. Видимо, не только я делал пометки.
Юико просит извинить её и уходит на другую вечеринку. Госпожа Сугиура предлагает нам посмотреть Итирики. Дальше по коридору находится центральная комната, где проходят большие вечеринки. Японская живопись на стенах насчитывает века. Госпожа Сугиура показывает мне нишу, где стоит множество рядов маленьких самураев. Это 47 ронинов. Здесь находится их святилище последние 150 лет.
Мне интересно, почему в конце истории ронины не стали мстить сёгуну, ведь он заставил их хозяина покончить с собой. И счастливый ли это конец? Господин Нагата и госпожа Сугиура соглашаются с тем, что сёгун нашёл идеальное решение. Лояльность повелителю должна быть вознаграждена, но их поведение не может остаться безответным.
Тэрухина ведёт меня в застеклённый дворик, чтобы показать сад. Луна над нами почти полная. Тэрухина воет. Я присоединяюсь, и мы заливаемся смехом. Комомо переводит, а я говорю о койотах, которые воют возле моего города на Луну ночами. Как будет «волк»? — «Ооками», — отвечает Комомо. Тэрухина поёт мне мелодию, в припеве повторяя слово «ооками, ооками, ооками». Когда я узнаю́ её, Тэрухина поёт мне по-японски «Who’s Afraid of the Big, Bad Wolf?» (Прим. пер.: песенка о трёх поросятах).
Мы позируем для фото и дарим скромные подарки из Канады: шоколад для госпожи Сугиуры и кленовый сироп для гэйко и майко. Я обещаю прийти завтра, чтобы передать визитки Юико, Комомо и Тэрухине. Когда мы уже ждём свою обувь на выходе, Тэрухина подходит ко мне и говорит, глядя прямо на меня: «I hope to see you again» (Надеюсь увидеться с вами снова). Она произносит английские слова очень тщательно. Её серьёзный тон может отражать заученность фразы или формальность прощания. Или, возможно, её маловероятное желание искренне. Может, я ей действительно понравился.
Киотоские женщины страдают от клейма: об их неискренности в Японии ходят легенды. Есть рекламные ролики, где обыгрывается то, что улыбке жительницы Киото нельзя доверять, а гэйко, соответственно, как и профессиональная куртизанка, должна быть самой неискренней женщиной в Киото. Даже господин Нагата по секрету сообщает Каори, что он считает приятную компанию в Итирики лишь отражением нарисованного веселья гионских наёмников разговорного жанра.
Киото — островок. В Японии говорят, что киотосцем становишься только на четвёртое поколение. И город черпает свою жестокую репутацию, в том числе, из Гиона. Мир гэйко — это бесконечный карнавал. Много лет назад в сомнительном заведении парочка заезжих механиков объяснила мне философию карнавала. «Есть два типа людей на Земле. Есть карнавальщики — это мы — и есть остальные.
Ну и что? Юико и Тэрухина признались Каори, что я им понравился. Кто я такой, чтобы сомневаться? Им 20 и 18, они малы для того, чтобы быть уставшими от жизни, и наверняка они нечасто видят забавных иностранцев в смешных очках, которые показывают им часы с Брюсом Ли и голографические бумажники с Астробоем. Я буду в это верить.
Уже на улице господин Нагата решает, что вечер не должен кончаться так скоро. Он ведёт нас за угол к узкой дорожке, по сторонам которой стоят крепкие деревянные заборы, останавливаясь у небольшого дверного проёма в высокой деревянной стене. Мы проходим внутрь, как по кроличьей норе в Волшебную страну, в прекрасный сад, дорожка ведёт нас мимо больших широких окон уединённого бара. Это Фукусима о-тя-я. Как и многим соперникам, Фукусиме пришлось найти новые источники финансирования, и бар (пусть и эксклюзивный, скрытый бар) помогает бизнесу гэйко.
Мы входим и садимся за маленький столик. Снова к нам присоединяется владелец — господин Нагата — драгоценный клиент в любом месте. Майко, сидевшая в баре, садится к нам и позирует для фото. Каори подмечает детали, которые ускользнули от меня: ярко-жёлтое кимоно этой майко другого уровня, не такого, как у Тэрухины. Позже мы просматриваем фото с камеры, и она с неудовольствием отмечает, что майко двусмысленно наклонилась ко мне. А на фото с Комомо и Тэрухиной Каори отмечает их милый жест: они сидят позади меня, но их рукава нежно касаются моих.
Барменша подходит к нам для разговора, и я показываю ей фото из Итирики. Каори быстро касается моей руки и упреждающе смотрит на меня — если я буду неаккуратен, господина Нагату ждут неприятности. Владелец Фукусимы, сидящий рядом с нами, не должен знать, откуда мы пришли. Аналогично, владелица Итирики будет не рада узнать, что мы были в Фукусиме. В общем, господин Нагата ей изменяет.
Позже мы гуляем по тихим улочкам Гиона и загружаемся в безукоризненное такси. Японские такси дороговаты, но в конце концов! Преимущество потратить стоимость маленькой подержанной Хонды в том, что ты перестаёшь жадничать. Сердечно поблагодарив господина Нагату, мы расстаёмся с ним у отеля, и он машет водителю.
Мы с Каори проводим следующий день исследуя Киото. Позже мы приходим к Итирики. Я несу в рюкзаке обещанные визитки для Юико, Комомо и Тэрухины. Я залетаю во дворик и ищу вчерашнего проводника, упуская из виду то, что Каори повернула назад. Удивлённый персонал смотрит на меня, проходя с корзинами и бельём. Вскоре мужчина, который провёл нас через ворота, возникает передо мной. Я протягиваю визитки и начинаю объяснять, но он отрицательно качает головой. «Дом гэйко, — говорит он, требуя взглядом, чтобы я ушёл, — Посторонним вход воспрещён».
Как он мог забыть так скоро? Я снова извиняюсь, заикаясь. Он неумолимо настаивает на том, чтобы я покинул это место. Я поворачиваюсь и ищу Каори, но она ушла вниз по улице. «Помоги мне!» — прошу я. Но Каори остаётся прикованной к своему месту: «Мне нельзя внутрь», — говорит она.
Я стою на тротуаре, а мимо проезжают велосипеды и проходят люди. Узкая гионская улочка ярко освещена, и только внутренний дворик Итирики за открытыми воротами затемнён в тени деревьев.
: Steve Burgess, 13.06.2001
Перевод на русский: Калиниченко Надежда для «Fushigi Nippon / Новости из Японии», 23.03.2012