Изучение настоящей Японии
Ёсида обладал историческим пониманием международных отношений и поддерживал теорию о том, что можно выиграть войну и проиграть мир. Пока победители спорят из-за военных трофеев, у вас есть время, чтобы воспользоваться ситуацией в своих целях – вот что произошло во время «холодной войны».
Ёсида воспользовался этой ситуацией: он понял, что у американцев во время «холодной войны» не останется никакого другого выхода, кроме как защищать Японию, таким образом Япония могла бы принять эту защиту и использовать её в своих интересах, чтобы сконцентрировать всю свою энергию и ресурсы на восстановлении в качестве великой экономической державы.
[Дом вдали от дома: Кеннет Пайл со своей женой Энн наслаждается прогулкой с японскими студентами и друзьями. 1962 г..]
– Это похоже на выводы в вашей последней книге «Восхождение Японии», где вы отмечаете, что в последнее время имеет место преднамеренный, хотя и в большинстве своём незамеченный, сдвиг в подходе Японии к международным отношениям. Я хотел бы спросить вот о чём: название «Восхождение Японии» и обложка с изображение служащих Сил самообороны вкупе являются довольно провокационным заявлением, чего вы хотели добиться этим?
- Это и должно было быть в определённой степени провокационно. Я закончил книгу в 2005 или 2006 г., примерно в тот момент, когда премьер-министром стал Синдзо Абэ. Под «Восхождением Японии» я подразумевал, что Япония намерена вновь превратиться в политически напористую страну, активного игрока на арене мировой политики. Прямо сейчас или может быть в течение трёх последующих лет это намерение будет постепенно усиливаться.
Уже сейчас наблюдаются небольшие, но тем не менее изменения: например, отправка Сил самообороны на Ближний Восток и тесное сотрудничество с США в области противоракетной обороны. Также имели место быть изменения в области превращения Агентства обороны в полноценное Министерство обороны, да ещё во времена Абэ шли дискуссии о коллективной самообороне и пересмотре конституции, а затем – месяц или два назад – Япония ясно дала понять, что намерена использовать космос в стратегических целях.
Мы также начинаем наблюдать некоторые подвижки в сторону военных: например, закупка танкеров «Боинг» с тем, чтобы военные самолёты могли заправляться горючим. Эти изменения на первый взгляд почти незаметны, но если их сложить воедино, то вкупе они указывают на определённую траекторию движения.
Конечно, в последний год изменения несколько зашли в тупик из-за разногласий в разделённом парламенте. Однако, на последнем законопроекте, о котором я уже упоминал, – в нём шла речь о космосе – обе палаты таки пришли к единому мнению. Кроме того, в прошлом году сильно изменилась внешняя среда по отношению к Японии: Китай осознал, что жёсткий подход, применяемый им по отношению к Японии касательно исторических и культурных вопросов, только приводил к обратным результатам. С другой стороны, похоже, что шестисторонние переговоры касательно разоружения Северной Кореи имеют определённый успех.
Таким образом, этот период напоминал круг, который самолёт закладывает над аэропортом при взлёте: т.е. внутренний застой в политической деятельности был своего рода одновременно и центром, и находился где-то на краю.
Но, я совершенно убеждён в том, – я историк, а посему широко смотрю на вещи, – что Япония сейчас существенно меняет свою внешнюю политику и что в конечном счёте японцы станут весьма напористыми на арене стратегической политики. Но, попрошу заметить, я не предсказываю чего-либо навроде концентрации власти милитаристами и т.п.
- Как вы думаете, насколько преднамеренны и скоординированы были эти изменения? Кажется, они были постепенными, а во многих случаях были привнесены в Японию из-за рубежа.
- Как историк, я всегда стараюсь понять основные движущие силы, и в данном случае, как мне кажется, движущей силой является этот внешний эффект – влияние на Японию извне. Частично это влияние является культурным, а частично – экономическим: Япония должна торговать, чтобы существовать. Они (японцы) должны быть очень чувствительны к внешней среде, чтобы существовать.
То, о чём я говорю, это не «гайацу» («gaiatsu», «иностранное давление») в том смысле, в каком мы обычно говорим о нём, когда речь заходит о 1980-х или 1990-х гг. Я говорю о более долгосрочном воздействии внешней среды на Японию, это стало своего рода современной силой. Но также имеются и определённые изменения изнутри.
[Дом, милый дом: Кеннет Пайл со своей женой Энн возле своего маленького домика в Сугинама-ку (Токио). 1962 г.]
Как вы знаете, Япония обладает своей консервативной традицией, которая проходит через всю историю. Если мы говорим о современном периоде, то консерваторы возглавляли Японию после Реставрации Мэйдзи (1868 г.). Во время оккупации мы думали, что демократизировали Японию и выкорчевали консерваторов, но мы допустили большую ошибку, не тронув бюрократию. Таким образом, консерваторы вернулись и, – несмотря на генерала Дугласа Макартура и возглавляемую США оккупацию, – выжили. И они всё ещё находятся у власти: достаточно посмотреть на состав нового кабинета и оценить царящие там семейные узы. Таким образом, консерваторы всё ещё правят Японией. Причём, японский консерватизм весьма отличается от консерватизма, скажем, в Европе, где имеется ряд укоренившихся консервативных принципов: японский консерватизм очень прагматичен и следует, что называется, течению.