«В свете неизбежности краха японского империализма»: почему Кремль выбрал войну
Чего хотел Токио, посылая в Москву специального представителя? Предполагалось «узнать о намерениях Советского Союза в отношении Японии, добиваясь по мере возможности осуществления следующих целей:
1. Продления или заключения Пакта о нейтралитете (видимо, нового – В.М.). Для этой цели должны быть достигнуты следующие соглашения либо вместо Пакта о нейтралитете, либо параллельно с ним:
а) подтверждение обязательств, предусмотренных Пактом о нейтралитете, или соглашение о продлении действия этих обязательств;
б) пакт о ненападении».
Коротко говоря, Сигэмицу хотел добиться того, чтобы СССР не вступил в войну против Японии. Как прагматик он прекрасно понимал, что цена за это будет очень высокой. И попытался прикинуть, что Япония сможет предложить:
1. Разрешение на проход советских торговых судов через пролив Цугару.
2. Урегулирование торговых отношений между Японией, Маньчжоу-го и Советским Союзом.
3. Расширение советского влияния в Китае и других районах «сферы сопроцветания Великой Восточной Азии», т.е. в зоне японского господства.
4. Демилитаризация советско-маньчжурской границы.
5. Использование Советским Союзом Северо-Маньчжурской железной дороги (бывшей КВЖД).
6. Признание советской сферы интересов в Маньчжурии.
7. Ликвидация рыболовной конвенции.
8. Уступка Южного Сахалина.
9. Уступка северных Курильских островов.
10. Отмена Тройственного пакта.
11. Отмена Антикоминтерновского пакта.
В книге Л.Н. Смирнова и Е.Б. Зайцева «Суд в Токио» приведен другой вариант этого перечня, без ссылки на источник, но, видимо, восходящий к материалам Токийского процесса. Там присутствуют несколько пунктов, которых нет в использованном мной японском тексте. Для полноты картины приведу и их:
1. «Пересмотр или отмена основного японско-советского договора», т.е., как видно из названия, Пекинской конвенции 1925 г., а не Портсмутского договора, как почему-то считают авторы.
2. «Уступка Северо-Маньчжурской железной дороги».
3. «Признание советской сферы интересов во Внутренней Монголии» (2).
Сигэмицу готовился тщательно. Он расписал шесть возможных вариантов дальнейшего хода событий, применительно к которым менялись набор и объем предполагаемых уступок. Это была серьезная программа, в пользе которой предстояло сначала убедить собственное правительство и, что было особенно трудно, армию. Л.Н. Смирнов, бывший член советского обвинения на Токийском процессе, и его соавтор Е.Б. Зайцев, которых невозможно заподозрить в симпатиях к лидерам довоенной Японии, сделали знаменательное признание: «Условия, на которые Сигэмицу и его правительство добровольно соглашались в сентябре 1944 г., были значительно шире тех, которые отражены в Ялтинском соглашении». Однако, тяжесть положения Японии и необходимость решительных действий и больших уступок понимали не только в Токио. В июле 1944 г. Малик выехал в Москву по срочному вызову Сталина, что встревожило японское правительство и прессу: не готовится ли война? «Единственным утешением, – отметил Б.Н. Славинский, – являлось то, что жена и сын посла оставались в Токио, и существовала надежда на его возвращение». По свидетельству Адырхаева, посол по возвращении рассказал ему следующее. Спросив Сталина о том, что ему надлежит делать в оставшиеся месяцы войны, он услышал: «Будете наблюдать, как подыхает Япония» (3).
Автор: Василий Молодяков, 9.08.2010
Страницы: 1 2