Когда дети становятся убийцами
ТОКИО – Те, кто жили в Японии в то время, никогда этого не забудут.
В 1997 году 14-летний подросток из Кобэ обезглавил 11-летнего мальчика, оставил его голову с неясным посланием во рту у школьных ворот, а затем до смерти забил дубиной 11-летнюю девочку. Его изолировали на шесть лет, и в возрасте 21-го года отпустили без всяких подробностей и комментариев.
По сообщению «AP», подросток наблюдался у психиатра и проходил профессиональную подготовку в двух исправительных школах. По словам министра юстиции, усилия по реабилитации подростка, имя которого так и не было объявлено, принесли свои результаты.
В тот же год 11-летний мальчик зарезал 12-летнюю школьницу в школе во время обеда. Одни СМИ утверждали, что удар был нанесен в шею, другие – что раны были по всему телу. Она погибла на месте.
Рост подростковой преступности вызвал жаркие дебаты в парламенте, результатом которых стало снижение возраста уголовной ответственности с шестнадцати до четырнадцати лет.
Но насколько эффективна эта мера для предотвращения преступлений? Вообще говоря, тяжесть последствий должна заставить потенциального преступника сопоставить выгоды от преступления с его последствиями. Но проблема заключается в том, что многие дети и подростки, совершающие преступления, теряют контроль над собой и не думают о последствиях своих действий. В результате жесткие законы могут изолировать их после совершения преступления, но не предотвратить его.
Кроме того, периодически возникают дебаты о том, насколько снизить этот возраст. В тот же год, когда планка была опущена до четырнадцати лет, 11-летний мальчик из города Амагасаки (Amagasaki) префектуры Хёго был задержан по подозрению в том, что зарезал свою мать после того, как она застала его за попыткой покончить с собой. Ему невозможно было предъявить никаких обвинений, потому что он еще не достиг возраста уголовной ответственности.
Хотя подростки составляют малую часть осужденных, сенсационные истории обычно приводят к усилению споров об уместности ужесточения приговоров, а не об улучшении отслеживания состояния душевного здоровья.
И я не сомневаюсь, что последний случай снова вызовет пламенные дебаты.
В прошлом месяце 16-летний подросток зарезал 15-летнюю ученицу средней школы в городе Мисато (Misato) префектуры Сайтама, затем, несколькими неделями позже, – восьмилетнюю девочку недалеко от Мацудо (Matsudo) префектуры Тиба. Когда полиция задержала его, при нем был нож со сменными лезвиями и мачете. Полиция сообщила о том, что по его словам, он намеревался совершить убийство. После ареста в его доме нашли 20 единиц окровавленного оружия.
Такие истории случаются во всем мире. Встает закономерный вопрос о том, что родители должны были бы понять, что с ребенком происходит что-то неладное. Как мог подросток хранить столько окровавленного оружия под самым носом у родителей?
Сообщалось, что он учился в заочной школе. Возможно, что у него были проблемы в общении со сверстниками или его исключили из школы по каким-то причинам.
Правда заключается в том, что мы ничего не знаем – даже того, получал ли он какую-нибудь помощь. Все что мы знаем – это то, что благодаря сообщениям местных жителей, заметивших подростка с ножом, и записям камер наблюдения, его задержали довольно быстро.
Может возникнуть вопрос, насколько обычны такие ситуации. Вообще говоря, необычны.
На тысячу задержанных приходится 13 подростков, но в основном это мелкие правонарушения. Тяжкие преступления составляют всего 1% из них. В год в исправительные заведения направляют примерно три тысячи подростов за различные преступления, включая нападения, вымогательства и употребление наркотиков.
Система лишения свободы несовершеннолетних включает ежедневные консультации и наставничество, называемые «мэндан», разновидности «близкого личного взаимодействия». В процессе учитель отмечает все изменения, происходящие в характере подопечного и его оценке окружающего.
Кроме того, некоторые учреждения применяют тренинги социального поведения и познавательно-поведенческую терапию. Применяется также разновидность групповой терапии, так называемый «классный час», где студенты рассказывают о своем отношении к окружающему и о том, как его исправить. Есть и другие исключительно японские методы, включающие самоанализ и «Наикан-хо» («Naikan-ho»), где студенты размышляют над тем, как стать полноценной частью общества.
Цель реабилитации – проведение «Сёкудзаикан» («Shokuzaikan») – принудительного исправления, определяемого как перестройка личности и образа мыслей, а также изменение отношения к совершенному преступлению.
Но все это, по-моему, не достигает цели. Отношение к заключению как ко времени «пересмотра» и «изменения отношения», возможно, имеет смысл. Но на самом ли деле это затрагивает суть психологических, неврологических и социальных проблем, которые приводят ребенка на этот путь? Да, это способствует исправлению поведения непослушных детей, но своевременно ли это?
Более того, остается дилемма: предотвращение или реабилитация? В японских средних школах есть социальные педагоги, но к ним можно попасть только в один определенный день недели. Встает вопрос, а достаточно ли подготовлены учителя для распознавания «тревожных звонков», вынесения их на рассмотрение социального педагога и принятие всех необходимых мер для предотвращения трагедий?
Нужно глубоко об этом задуматься, если нам нужно общество, которое не только воспитывает здоровых детей, но и своевременно оказывает помощь тем, кто в ней нуждается, до того, как станет слишком поздно.
Об авторе: Эдди Ландсберг (Eddie Landsberg) – специалист по японской культуре, проживший в Японии более 16 лет. Как джазовый музыкант, он записал три диска; занимался написанием текстов песен и продюсированием японской поп-группы «Special Others». Он обучал английскому, управлял джазовым баром-идзакая. Себя он описывает как городского искателя приключений, одержимого всем японским.
: Eddie Landsberg, 17.12.2011
Перевод на русский: Наталья Головаха для «Fushigi Nippon / Новости из Японии», 26.12.2011