Каково быть полукровкой в Японии
Токио – До переезда в Японию Тикара Дин считал себя японцем. Проведя все свое детство в Америке, он всегда чувствовал сильную привязанность к Японии, подогреваемую тем, что проводил там каждое лето. «Моя мать не отказалась от японского гражданства. Она отдала меня учиться каратэ, с детства я ходил в японскую школу», – рассказывает он.
Напротив, родившийся и выросший в Британии Тоби Канэцука до переезда в Японию ощущал себя британцем: «Я никогда не был в Японии до того, как приехал сюда на год учиться в университете». Однако с относительно раннего возраста Канэцука знал о своей национальности: «Моя японская по отцу фамилия резала слух. И ни для кого не было секретом, что мой отец занимается айкидо». Временами Канэцуке приходилось сталкиваться с разными оценками своей национальности – от безобидных стереотипов до расистских выпадов, но это было нечасто, ведь Лондон многонациональный город.
Даже будучи сыном американца, родившись и возмужав в США, Дин припоминает отдельные конфликты на почве расизма: «Временами мне давали почувствовать, что я отличаюсь от всех, как будто я не был американцем». Приезжая в Японию каждым летом, он чувствовал, что отношение к своим корням менялось: «Я стал гордиться своей национальностью и происхождением. Мы с матерью провели генеалогическое исследование и выяснили, что наша родословная восходит к княжескому роду острова Кюсю».
Переехав в Токио, Канэцука заинтересовался своим происхождением и особенностями культуры, которую он не особенно знал, когда рос. «Но я по-прежнему твердо ощущаю себя британцем», – говорит он.
Имея некоторые знания о Японии, Дин очень рассчитывал после переезда в Иокогаму влиться в местное общество: «Однако среди коллег это оказалось не так-то просто».
Канэцука и не питал особых надежд по этому поводу, он был наслышан, что человек, родившийся и выросший за пределами Японии, воспринимается скорее как иностранец: «Возможно, это особенность всех современных столиц, таких как Нью-Йорк, Париж и Лондон. Трудно сказать, изменится ли что-нибудь в ближайшие десятилетия, когда станет больше рождаться детей в смешанных браках».
Начав жить в Японии, Дин и Канэцука столкнулись с повышенным интересом, вызванным их внешностью и способностью говорить по-японски. «Многие люди с удивлением всматривались мне в лицо, по-видимому, поражаясь тому, что я хорошо говорю по-японски», – рассказывает Дин. По словам Канэцуки, после выяснения того, что он наполовину японец, к нему начинали относиться как к иностранцу.
И Дину, и Канэцуке, и многим другим в аналогичной ситуации бесчисленное множество раз приходилось отвечать на вопрос «Вы хафу?» или просто «Хафу?» (Прим. пер. хафу-полукровка; от англ. half – половина). «Если бы каждый раз, спрашивая об этом, мне давали по 100 иен, я бы разбогател», – говорит Дин. За этим несложным вопросом следуют другие, часто довольно личного характера: кто из родителей иностранец, как они познакомились и так далее.
«Обычно, узнав, что я наполовину японец, всех охватывает любопытство. Они спрашивают, кто из родителей японец, где я вырос, как научился хорошо говорить по-японски и тому подобное», – рассказывает Дин. По словам Канэцуки, японцам обычно интересно, к какому «виду хафу» он относится. «Под этим подразумевается, насколько я знаком с японской культурой», – поясняет он.
По мнению Дина, в зависимости от ситуации иногда бывает выгодно подчеркнуть свое смешанное происхождение, а иногда лучше стараться не выделяться среди окружающих. «Работая в ресторане, я старался слиться с остальными. С другой стороны, работая в языковой школе или переводчиком, смешанное происхождение выгодно выделяло меня», – рассказывает Дин.
Как и большинству людей, живущих в стране, где они не росли, Канэцуке пришлось постараться, чтобы приспособиться к местным правилам. «Я не хочу, чтобы меня воспринимали как 100% японца, потому что это не так. Временами очень даже выгодно не выглядеть как коренной японец», – полагает он.
Живя на Западе, и Канэцуке, и Дину приходилось иногда слышать о своем смешанном происхождении, но и в Японии они зачастую оказываются в роли «чужаков». «Многие люди здесь соглашались с тем, что я японец, но некоторые продолжали звать «гайдзином» даже после того, как я говорил им, что это не так», – говорит Дин. Канэцука даже не пытается спорить, принимая это как должное. «Возможно, могло бы быть по-другому, живи я за пределами Токио или Лондона», – считает он.
У обоих зачастую складывается впечатление, что японцы горят желанием прямо или косвенно выяснить, насколько они близки Японии. «Многие японцы, особенно в Токио, не расположенные к иностранцам из-за националистических убеждений или по причине неудачного жизненного опыта, делали вывод, что мне здесь не место. Как правило, прямо это не говорилось, ведь в то время мне было всего 19, и я мог легко вспылить. Да и вообще, большинство японцев не говорят открыто», – рассказывает Дин.
Живя в Японии, и Дин, и Канэцука общались со множеством людей, с некоторыми из которых подружились.
Хотя Дину пришлось поработать в чисто японском коллективе и у него остались друзья детства, основной круг его общения в Токио составляют японцы-полукровки, иностранные студенты и эмигранты. «Я заводил дружбу со всеми, от японских саларименов и студентов до американских военных. Я готов был подружиться с каждым, кто принимал меня без лишних вопросов», – рассказывает он. Как считает Дин, общение с японцами-полукровками зачастую было «невероятным событием» в Японии, в основном, потому что давало возможность побыть самими собой: «Я заметил, что иногда легче быть собой с японцами-полукровками, потому что мы запросто общаемся друг с другом».
По словам Канэцуки, ему проще общаться с иностранцами и другими японцами-полукровками: «По крайней мере, они оказались в аналогичной ситуации – живут в стране, где они не росли. Это сближает». Кроме того, он полагает, что личность человека важнее национальности: «Я общаюсь с людьми разных национальностей».
Несмотря на то, что поначалу обоим пришлось освоить науку – жить в Японии, будучи японцем наполовину – в целом они положительно оценивают проведенное здесь время и общение с местными жителями.
«Это хороший жизненный опыт», – считает Канэцука. – «Люди в Токио, в основном, довольно безразличны, как и в других столицах, но те, с кем я общался, кажутся несколько более открытыми для общения с иностранцами».
Дин уехал из Японии, чтобы завершить образование, но после выпуска твердо намерен вернуться в эту страну несмотря ни на что: «Я хочу вернуться в Японию состоявшимся человеком и не планирую больше работать на японцев, потому что мне это показалось трудным из-за разницы во мнениях и ценностях».
Канэцука также думает, что взгляды японцев не станут более интернациональными: «Это хорошо, что различия заметны. Мы все разные, и я думаю, что это плюс».
: Patrick Budmar, 26.01.2013
Перевод на русский: Наталья Головаха для «Fushigi Nippon / Новости из Японии», 29.01.2013