Японский бизнесмен из Океана
— Помимо марксизма и бизнеса вас еще что-то интересовало в России?
— Со студенческих лет я очень любил русскую литературу — начиная с Пушкина, Достоевского, Толстого, Гоголя и так далее. Более того, самый первый иностранный автор, произведение которого я прочитал еще в начальной школе, был Тургенев. Со временем я понял, что такое социалистическое общество. Как бизнесмен, я его неплохо изучил и могу сказать, что во многих отношениях оно является удобным и открытым для контактов. Мне удалось наладить очень хорошие отношения между советским Министерством культуры и созданными мною «Фондом Сэзон» и музеем изобразительных искусств «Сэзон». (Например, мы три раза проводили выставку «Искусство и революция», состоящую главным образом из произведений русских художников предреволюционного периода). Мы смогли показать в Японии большое количество картин русских мастеров из собраний Эрмитажа, Третьяковской галереи, Государственного музея изобразительных искусств имени Пушкина, прежде всего художников послереволюционной эпохи, футуристов. Более того, очень многие произведения, показанные в Японии, в России тогда не экспонировались — советские люди их не видели. Мы сосредоточились на работах таких русских художников, как Малевич, многие из картин которого впервые были продемонстрированы широкой публике у нас — мы арендовали их у русских музеев. А из Японии привезли в Советский Союз выставку промышленного дизайна. Эту выставку посетило в Москве примерно 600 тысяч человек, она проходила в одном из корпусов Третьяковской галереи.
Почему мы выбрали такую тему? Нам казалось важным представлять за пределами Японии не только наши промышленные разработки, не только изделия, но и про-мышленный дизайн. Думаю, на этой выставке многие москвичи впервые увидели японские холодильники, телевизоры, пылесосы и прочую бытовую технику. Дело было в самом начале перестройки, через несколько недель после избрания Горбачева генеральным секретарем ЦК КПСС. У нас были некоторые трудности с организацией выставки, в том числе довольно курьезные. Мы, например, хотели вывесить снаружи здания кои-нобори — праздничные японские флаги в виде карпов, чтобы их издалека было видно и таким образом привлекать внимание к выставке. Нам не разрешили! Я пытался тогда разобраться с этим вопросом, ходил к министру культуры Демичеву: «Почему не разрешают вывесить карпов? Что в этом такого?» Оказалось, что рядом будет проходить демонстрация и развевающиеся по ветру карпы могут иметь какое-то политическое значение. «Пусть ваши люди сами придут и посмотрят: политические это карпы или нет», — предложил я Демичеву. И в самом деле, вскоре из министерства пришла целая группа чиновников и убедилась, что у кои-нобори нет никакого политического значения. Сказали: «Ладно, пусть висят». Ведь в чем проблема бюрократов? Если они что-то решали, им приходилось за это отвечать. Поэтому никто не хотел ничего решать, они не хотели ни знать, ни видеть, ни слышать ничего нового. Люди-то были неплохие, но что делать — система! Я думаю, был бы жив Гоголь, ему было бы о чем написать…
В моей жизни было много интересных разговоров с разными людьми, и теперь, основываясь на своем опыте, я могу сказать, что у русских было стремление почаще гово-рить «да», почаще соглашаться. Русские — хорошие люди, и если говорить о причинах моего интереса и любви к России, то первое — это влияние русской литературы, второе — то, что среди русских очень много хороших, сердечных людей, с которыми у меня легко достигалось взаимопонимание.
Если же говорить о состоянии российско-японских отношений сегодня… Очевидно, что по сравнению с советским периодом они стали лучше. Но не совсем, не до конца. Основная причина этого — позиция японской стороны. Японские бизнесмены удивительно несамостоятельны и неповоротливы, не приучены думать своей собственной головой.
— Как советские чиновники?
— Примерно так. Даже если у них спрашивают собственное мнение, то они его не высказывают, ссылаясь на общее: «Все говорят…»
— А они его вообще имеют — собственное мнение?
— Очень многие не имеют! Я долгое время работал в мире бизнеса, я это знаю. Даже сейчас люди, имеющие собственное мнение, не могут вести бизнес на свой страх и риск. Они должны все время ориентироваться на тех, кто вокруг, должны ориентироваться на консенсус. Они не воспринимают исключений. В Японии все построено на группизме, но в эпоху реформ группизм не работает! Основываясь на своем опыте, я думаю, что японская экономика должна становиться более интернационализированной.
— Более интеллектуальной?
— Без этого дело не пойдет! Японские бизнесмены на удивление мало читают. Даже можно сказать, на удивление не читают. А если и читают, то книги американских бизнесменов о «секретах» японского менеджмента! Исключения есть, но люди, которые представляют собой такие исключения, очень часто уходят из бизнеса. Те, у кого есть деньги, отдыхают — путешествуют и играют в го. Интеллектуальный уровень бизнесменов и политиков очень невысокая сам о себе невысокого мнения, но даже в сравнении со мной у них уровень низкий. Взять, например, Большой балет. Меня однажды спросили: «Почему японцы так любят «Лебединое озеро»? Я честно сказал: не любят! Просто так принято. Когда Большой балет приезжает, на него надо ходить. А ведь есть множество других замечательных театров, куда стоит сходить! Вот взять Любимова — главного режиссера Театра на Таганке. Когда я приезжал в Москву еще в советское время, я часто там бывал — мне было очень интересно. Приставленным ко мне людям из Министерства культуры я всегда говорил: “Хочу на Таганку к Любимову!» Мне говорили: «Ну, зачем вам этот дурацкий театр?» А когда я настаивал, отвечали, что билетов нет — все уже проданы. Как интересно— оказывается, в Москве даже «дурацкий» театр иметь очень выгодно!
В России и сейчас появляется большое количество замечательных произведений искусства и в литературе, и в театре, и в живописи. Я горжусь тем, что первым пригласил в Японию замечательного композитора Софью Губайдуллину. Услышав ее музыку на компакт-диске, я подумал, что это интересно, и организовал ее концерты здесь. Конечно, не одна Губайдуллина представляет Россию. Много других замечательных композиторов, тот же Щедрин, например. Нумано-сэнсэй говорил, что и в литературе много чего интересного происходит, а он весьма сведущ в этом вопросе. В свое время у меня вызвал большой интерес Чингиз Айтматов. Он киргиз, а это Азия, это нам близко. Потом он стал дипломатом, послом, если я не ошибаюсь. Я приглашал в Японию и его, и чувашского поэта Геннадия Айги. В России много разнообразных талантов, русские — очень талантливый народ. Что касается изобразительного искусства, то в России было много замечательных художников до революции и, даже можно сказать — до 1934 года.