Наука в Японии: в мире подопытных крыс и роботов
Японской науке нужна встряска, и новый институт на Окинаве может помочь в этом.
Размышляя об университетах, можно вспомнить уединенный покой Оксфорда, архитектурный хаос Массачусетского технологического института или, возможно, брутализм Москвы 1950-х годов.
Гораздо более экзотично здание на субтропическом острове в стиле Дали с видом на океан и знаками в университетском городке, предупреждающими о наличии ядовитых змей. Но и это неудивительно, ведь Окинавский институт науки и технологии (ОИНТ), открытый 19 ноября как университет последипломного образования, и имел целью быть необычным.
Он был построен на лесистой вершине холма, возвышающейся над Восточно-китайским морем, и его подход к науке также начинается с чистого листа. В нем нет факультетов. Вместо этого биологи, химики, физики, математики и компьютерные гении работают вместе, с общим лабораторным оборудованием, руководителями и финансированием. В течение последних двух веков наука становилась все более и более узкоспециализированной. Теперь идея заключается в том, чтобы снова сделать ее универсальной.
Удивительно, но эксперимент проводится в Японии – стране с одной из самых жестких академических иерархий в мире, хотя расположение на Окинаве – это гениальный ход. Остров, находящийся ближе к Шанхаю и Тайбэю, чем к Токио, и настолько отделен от господствующих тенденций японского научного сообщества, насколько возможно себе представить. Результат – т.н. «кабинет скунса» (Прим. пер.: изолированная группа сотрудников, которые в нетрадиционной обстановке генерируют идеи, открывающие перед заказчиком большие перспективы), где новые и подчас спорные идеи могут быть опробованы без постоянного вмешательства со стороны институциональных интересов. Если идея «кабинета скунса» не сработает, с ней мирно распрощаются, и никто не пострадает. Если она окажется успешной, ее формально узаконят, и таким образом устранят бюрократическое сопротивление.
На данный момент ОИНТ располагает достаточными средствами для этого. За последние шесть лет на его создание правительством были выделены 77 миллиардов иен (по нынешнему курсу это почти миллиард долларов). Персонал института насчитывает 212 научных сотрудников, в совете управляющих пять нобелевских лауреатов. Скоро здесь появятся также и студенты. В первом наборе следующей осенью их будет всего 20. Но в течение следующих пяти лет эта цифра увеличится до ста.
По словам ректора Джонатана Дорфана (Jonathan Dorfan), физика, переманенного из Стэндфордского университета, ОИНТ стремится обойти три недостатка японской науки. Во-первых, институт намеревается воспитать независимость мышления молодых исследователей, поощряя их работу на себя, а не в качестве «пехотинцев» профессуры. Во-вторых, постарается сделать японскую науку более открытой внешнему миру. В-третьих, намеревается стимулировать появление технологических кластеров в стране, где взаимодействие между университетами и промышленностью пугающе невелико, – и как следствие, создать в некотором смысле подобие Кремниевой долины.
Ситуация, когда аспиранты и недавно получившие степень ученые становятся жертвами амбиций руководителей факультетов, встречается не только в Японии. Но здесь это явление считается чрезмерно распространенным: характерное для конфуцианства уважение к власти и академическая система, целиком и полностью позаимствованная из Германии XIX века, оказывают плохую услугу. Молодые японские исследователи сыты этим по горло, и одним из результатов стало снижение с 2003 года количества аспирантов, занимающихся естественными науками.
Но как ни странно, для этой молодежи нехарактерно пытаться найти выход путем работы за рубежом. В период между 1996-м и 2007-м годами 28% всех получивших ученую степень в области технических наук в США составляли выходцы их Китая, 11% – из Индии, 9% – из Южной Кореи и 7% – из Тайваня. На долю японцев приходится всего 2%. Это затрудняет обмен идеями, от которого зависит успешная научная деятельность.
Если молодых японцев сложно склонить к обучению за рубежом, возможно, зарубежную науку можно принести в Японию. В данный момент 85% всех научных сотрудников ОИНТ – гайдзины. В конечном итоге организация намерена половину профессорско-преподавательского состава и студентов набирать за пределами Японии.
В завершение всего для ускорения процесса ученые должны перемешаться между собой. Лаборатории ОИНТ (разработанные Кеннетом Корнбергом (Kenneth Kornberg), отец и брат которого получили Нобелевскую премию) примыкают друг к другу и имеют общие микроскопы, рефрижераторы и другое оборудование. По словам доктора Дорфана, все создано таким образом, чтобы стереть барьеры – и не только физические – между традиционными областями исследований.
Устранение границ заметно и на примере отдельных исследователей. Например, Кэндзи Доя (Kenji Doya) – инженер и нейробиолог. В ОИНТ В его ведении находятся две лаборатории. Одна занимается разработкой роботов, другая изучает, как вырабатываемое мозгом вещество серотонин влияет на терпеливость крыс. Он убежден, что алгоритм управления терпением в мозгу может быть использован для совершенствования робототехники.
Если бы аналогичный проект был реализован в альма-матер доктора Дорфана, участвующие в нём учёные ринулись бы к спонсорам за деньгами ещё до начала работы над опытным образцом.
Сработает ли это на Окинаве – покажет время. Ее климат так же благоприятен, как и калифорнийский. Изменение же интеллектуального климата может оказаться трудной задачей.
: The Economist, 26.11.2011
Перевод на русский: Наталья Головаха для «Fushigi Nippon / Новости из Японии», 28.11.2011