Рецензия В. Э. Молодякова на книгу о русской диаспоре в Японии
Петр Подалко – один из лучших специалистов по истории русской эмиграции и диаспоры в Японии, причем сам же к ней и принадлежит (к диаспоре, но не к эмиграции). Несколько лет назад он выпустил первую в России книгу на эту тему, которую я имел удовольствие рецензировать все в том же «Новом журнале» (№ 239. Июнь 2005). Ждем от Петра Эдуардовича новую книгу. Давно ждем!
История русской диаспоры в Японии в последние годы привлекает к себе внимание многих российских японских историков. Однако, монография об этом выходит впервые. Слово «очерки» не должно вводить в заблуждение – это не фрагменты, не связанные друг с другом, это полноценный и обстоятельный исторический нарратив, с четкой внутренней логикой и большим количеством связей и перекличек. Доцент университета Аояма Гакуин в Токио, доктор социальных наук Петр Подалко как нельзя лучше подходит на роль исследователя и летописца русской диаспоры в Японии. Свободное владение японским и английским языками, опыт работы в японских и американских архивах, знание источников и «вширь», и «вглубь», наконец, личные контакты с представителями уходящего поколения эмигрантов, которых в Японии издавна называли «белыми русскими» – все это выгодно отличает его книгу от многих аналогичных работ, которые обычно ограничиваются набором случайных фактов и документов, не представляющих ценности вне общей картины. Теперь такая картина есть, хотя от полноты она еще далека.
Первая глава «Романовы в Японии» повествует о том, что «высочайшие контакты» между Россией и Страной восходящего солнца вовсе не сводились к злополучному визиту цесаревича Николая в 1891 г., когда фанатик-полицейский ударил его шашкой по голове. Всего в Японии, кроме Николая, побывали четверо членов императорской семьи: «августейшие моряки» Алексей Александрович, Александр Михайлович и Кирилл Владимирович во время кругосветных плаваний и Георгий Михайлович, прибывший туда со специальной миссией дружбы в 1916 г. Юный Алексей Александрович был первым русским, которого в 1871 г. увидел почти столь же юный император Мэйдзи. При русском же дворе японцы появились на 170 лет раньше: 8 января 1702 г. к Петру Первому привели осакского купца Дэмбэя, «волею морских течений», как пишет автор, «попавшего в 1695 году на Камчатку и впоследствии доставленного «с оказией» в Москву».
Глава вторая «Из истории становления Токийской миссии» дает краткий, но информативный обзор истории русской дипломатии в Японии «в лицах», уделяя особое внимание последнему царскому послу Василию Крупенскому. Надо сказать, что П. Подалко – мастер исторического портрета. Об известных людях он пишет коротко, но отмечает главное; о малоизвестных или забытых – подробно и увлекательно, умело сочетая научную основательность с легкостью изложения. Историкам дипломатии Крупенский известен неплохо и даже попал в «Японский дипломатический словарь», в отличие от большинства своих предшественников и преемников. Но разыскания автора обогащают историю этой незаурядной семьи: один из братьев Василия, Анатолий, был послом в Риме, другой, Павел, лидером независимых националистов в Думе и однажды вызвал на дуэль Пуришкевича, третий, Александр, в эмиграции стал председателем Высшего монархического Совета – занятной подробностью. Оказывается их предком был кишиневский знакомый Пушкина Тодор (Федор) Крупенский, герой шуточного стихотворения классика «Тадарашка в вас влюблен…».
[П.Э. Подалко. Япония в судьбах Россиян. Очерки истории царской дипломатии и российской диаспоры в Японии. М.: Институт востоковедения РАН, Издательство «Крафт+», 2004. 352 с. 1000 экз. ]
Третья глава посвящена русской военной агентуре в Японии. Речь идет не о «нелегалах»: «военными агентами» тогда именовались военные атташе. Ее герой – полковник, затем генерал-майор Владимир Самойлов, служивший в Токио как до, так и после русско-японской войны и впервые наладивший сбор качественной информации о вооруженных силах страны пребывания, чем собственно и должен был заниматься. Среди друзей и информаторов Самойлова был подполковник Гиити Танака, будущий полный генерал, военный министр и премьер, известный как «автор» апокрифического меморандума, которого он, вопреки уверениям П. Подалко, никогда не писал. Танака делился с Самойловым даже секретной информацией, причем делал это не просто бесплатно, но из соображений союзнического долга, принадлежа к не столь многочисленной, хотя и влиятельной прорусской фракции японских военных и политиков. Были у Самойлова и те агенты, которые тривиально работали за мзду, но начальство денег жалело, посылая шифрованные телеграммы вроде «Главный Штаб приказал повременить нанимать шпиона». Поэтому Россия лишилась многих важных секретов, включая образец пороха «шимоза», незнание которого так дорого обошлось нам в годы русско-японской войны.
Особый интерес вызывает такая подробность, как наличие у Самойлова постоянной японской «подруги», которую его сослуживцы, не мудрствуя лукаво, прозвали меж собой «мадам Баттерфляй». Ведь он все-таки был военным агентом! «Чио-Чио-Сан», видимо, все-таки не работала на японскую разведку, зато периодически выгоняла полковника из дома, а также устраивала через него всех своих родственниц в дома к холостым иностранцам. О времена, о нравы! Представить себе нечто подобное в иных исторических условиях, конечно, невозможно.
В центре следующих глав книги – «посол без посольства», точнее, поверенный в делах «бывшего русского посольства» в 1921-1925 гг., Дмитрий Абрикосов, выходец из семьи «шоколадных королей», и его друг Павел Васкевич, которого автор называет «первым русским японоведом». Почему первым? И почему тогда это имя до сих пор мало кому известно? Оказывается, Васкевич в 1903 г. был первым выпускником Восточного института во Владивостоке, специализировавшимся на японском языке как основном, а не дополнительном. Что касается кафедры японской словесности Петербургского университета, существовавшей с 1898 г., то с началом русско-японской войны она не смогла направить в действующую армию ни одного переводчика. Удар принял на себя Восточный институт, давший армии «единственных надежных и интеллигентных переводчиков», по оценке генерал-квартирмейстера В.А. Орановского.
Побывавший в Японии в студенческие годы и написавший содержательный отчет о стажировке, Васкевич с началом русско-японской войны был призван в штаб главнокомандующего советником-переводчиком. Он совсем немного опоздал к адмиралу Макарову и не успел на борт «Петропавловска», на котором погиб легендарный флотоводец. Он переводил многие ответственные переговоры и часто находился вблизи начальства, сфотографировав на память генералов Куропаткина и Линевича (фотография приведена в книге П.Подалко). Потом были годы службы в Сеуле, Пусане и Дайрене, где Васкевич был последним генеральным консулом России. Тогда-то он и познакомился с Абрикосовым, секретарем посольства в Пекине, где его начальником был Крупенский, а затем в Токио. После признания Японией СССР в 1925 г. Абрикосову пришлось покинуть здание российского посольства, но, категорически отказавшись иметь дело с большевиками, он передал все его имущество японскому МИД, а посольский архив частично уничтожил, частично забрал с собой. И Абрикосов, и Васкевич написали мемуары. Первый – пространные и увлекательные, на английском языке, частично опубликованные в США в 1964 г., уже после его смерти, историком Дж. Ленсеном. Второй – краткие, но тоже интересные, на русском языке. Их разыскал и недавно опубликовал в токийском журнале «Славиана» автор рецензируемой книги; сейчас они готовятся к отдельному изданию.
Крупенский, Самойлов, Абрикосов, Васкевич – основные персонажи исторического исследования П. Подалко. С ними связаны те, о ком говорится кратко, хотя они тоже заслуживают не только упоминания. Борис Бок – моряк, портартурец и зять Столыпина. Его брат Николай, в годы первой мировой войны представлявший Россию в Ватикане, затем преподаватель иностранных языков в японской глуши, официально записавшийся 3 июня 1941 г. как немец, а не как русский эмигрант. Не родственники ли они, предполагает автор, германского фельдмаршала фон Бока, носившего странное для потомственного прусского военного имя Федор? Наконец, Зиновий Пешков, полномочный представитель Франции в оккупированной Японии после второй мировой войны, который помог старому знакомому, еще по Италии, Николаю Боку уехать из Японии в Европу, точно так же как видный американский дипломат Джозеф Грю сделал «вызов» Абрикосову. Васкевич же так никуда и не уехал.
В книге П. Подалко еще много интересного, но ограниченный объем рецензии вынуждает лишь указать на основные сюжеты последней главы: русская колония в Кобэ, одно время самая большая в Японии, с подробным описанием русского кладбища, сделанным автором; судьба «русских хиросимцев»; русские «деловые люди», именами которых названы знаменитые марки японского шоколада «Морозофф» и «Гончарофф». Правда, нынешний «Морозофф» не принадлежит потомкам его основателей Федора Дмитриевича и Валентина Федоровича – настоящий «Морозов» волею судеб называется «Космополитэн». Книга завершается рассказом о недавно скончавшемся Валентине Морозове, поставщике Двора Его Императорского Величества. Императора Японии.
Книга П. Подалко об истории русских в Японии написана основательно и увлекательно, а потому принесет пользу специалисту и доставит удовольствие любителю прошлого. Особенно хочется отметить язык книги, красочный, но в то же время сдержанный и элегантный, под стать ее героям. Справедливости ради укажу на несколько мелких неточностей, вроде приписывания генералу Танака авторства злополучного «меморандума» (сейчас на этом настаивают только некоторые профессиональные японофобы) или причисления генерала Садао Араки к организаторам военного мятежа 26 февраля 1936 г., но это можно легко исправить при переиздании. Которое, не сомневаюсь, понадобится, тем более что в работах автора, опубликованных пока только на японском языке, еще множество интересных сюжетов и находок.
Автор: Василий Молодяков, 5.06.2010