В подвалах Догэн-дзака
Однажды вечером я расстался со своими клиентами на перекрёстке Омотэ-сандо и Мэйдзи-дори с особенно большим облегчением: меня обуревали два желания. Причём, оба были вполне животного свойства, а потому исполнить их я надеялся в одиночестве.
Попросту говоря, меня утомили ужины в дорогих ресторанах европейской кухни и ужасно хотелось “пролетарской еды”. Найти её я надеялся в какой-нибудь дешёвой, сугубо японской “обжираловке” – в тесноте, с местными старичками, тыкающими в меня пальцем, девушками, таращащими глаза, строительными рабочими в широченных штанищах и с полотенцами на голове, на крайний случай – с хлюпающими и чавкающими сарариманами. В общем, очень хотелось, чтобы всё было очень по-японски, без модных в Токио интернациональных “понтов”.
Второе желание было еще более простым. Я знал, что найду в таком месте туалет, а меня туда сильно тянуло. Впрочем, я был согласен на любой сортир – скажем, какой-нибудь уличный, в парке, без дверей.
В поисках сразу двух мест наслаждений я и отправился вниз, куда-то в сторону Догэн-дзака.
В места я попал совсем незнакомые, но очень красивые. То и дело заходил в магазинчики, любовался гуляющими японцами, почти окончательно потерял направление и даже едва не забыл, зачем, собственно, я свернул в эти улочки. И вдруг… откуда-то потянуло густым запахом еды…
Втянув носом воздух, я свернул в маленькую боковую улочку и оказался перед входом в рамэнную. Судя по потрёпанной вывеске и тому, что располагалась она в подвале, это было как именно то, о чём я мечтал. Спустившись по ступеням и на мгновенье задумавшись, прежде чем прикоснуться к ручке, я вошёл.
Внутри не оказалось даже столов. Только шесть высоких табуретов у деревянной некрашеной стойки, и ни одного посетителя. По ту сторону стойки молодой парень в бандане и какая-то тусклая девчонка варили рамэн. Оба по очереди пропели мне “Ирассяимасэээ!”, а парень даже улыбнулся. Успокоенный, я присел прямо перед ним, заказал нэги-рамэ и пива, и огляделся.
Интерьер мини-рамэнной был исполнен в стиле “саби” – даже оклееные обоями стены производили впечатление неоклеенных, а уж неструганные, но до блеска отполированные локтями доски стойки были так хороши, что могли бы претендовать на внесение в реестр ЮНЕСКО в качестве памятника истории.
Взгляд мой упёрся в тёмную от старости дверь с деревяннной ручкой справа от стойки. Сообразив, куда она ведёт, я сразу вспомнил о втором неутолённом желании. Если бы до двери было больше двух шагов, я бы, наверно, успел представить себе картину традиционного японского туалета, который и должен скрываться в таком месте: приятный полумрак, сиденье модели “очко”, удобные, отполированые тысячами крепких рабочих ладоней ручки держака… Но девушка уже поставила передо мной кружку ледяного пива и, взглянув на капельки скатывающиеся по стеклянному запотевшему боку с надписью “Кирин”, я ничего такого представлять не стал, вскочил и, рванув на себя ручку, оказался внутри.
Там действительно царил полумрак. Но едва дверь, с тыльной стороны оказавшаяся покрытая белым, вполне современным, пластиком, мягко закрылась, света стало больше – очевидно, сработали сенсоры на закрывание. Прямо передо мной вместо ожидаемой дырки в полу оказался Уошлет – стандартный японский унитаз с пультом д/у. Впрочем, не совсем стандартный.
Едва я шагнул к нему, как тут же замер: стульчак озарился мягким голубым светом, бежавшим от пола к бачку, крышка сноровисто открылась сама собой и, едва она замерла в вертикальном положении, как унитаз мягким барионом произнёс сакраментальное “Ирассяимасэ” – “Добро пожаловать!”.
Наверно, если бы нужда припёрла меня чуть меньше, я бы надолго остался в сиятельной латрине – общаться с моим новым другом “Уосирэтом-сама”. Но… жизнь есть жизнь. Я крякнул в ответ унитазу “и тебе не хворать”, сделал все дела, и, уже совсем не удивившись чудесному парфюму, которым благоухала раковина, вернулся за стойку.
Рамэн был хорош, да и пиво тоже. Втягивая со свистом последние макаронины, я с радостью увидел нового посетителя – древнего старика совершенно отвратительного вида – как раз такого клиента, о соседстве с которым я мечтал всего полчаса назад. Уже спустившись вниз и кивнув навстречу молодёжному приветствию хозяев, он сощурил подслеповатые глазки, разглядел гайдзина за стойкой, буркнул что-то вроде “Нигде от вас житья нет” и, кряхтя, побрёл по лестнице обратно вверх. А зря – мог бы пообщаться с голубым говорящим унитазом – своим, родным, японским…
Доев рамэн и допив пиво, я поблагодарил улыбчивого парня и совсем уже завядшую девушку, еще раз взглянул на странную дверь и пошёл себе дальше, на Сибую, искать – чему-бы такому ещё удивиться в этой Японии.
P.S. До сих пор жалею, что не сфотографировал – не дототумкал, не допёр, не до того было…
Автор: Александр Куланов, 26.02.2009