В одном флаконе: дзюдо, дзюдзюцу и каратэ в Московском Будокане
Когда кёси Арабаджиева сменяет Косоротов-сэнсэй, становится заметно, что годы совместной практики не прошли даром. Мастера отлично понимают стиль друг друга и стирают порог восприятия для учеников. Никакого диссонанса между дзюдо и дзюдзюцу не наблюдается и в помине. Техника разная, но похожая, стратегия – едина: научиться грамотно завладеть контролем над противником. То, что в дзюдо это не менее сложно, чем в дзюдзюцу, выкристаллизовалось к исходу четвертого часа: вставать с татами после очередного падения становилось все труднее и труднее.
Однако физическая усталость уступает на задней план по сравнению с усталостью психологической. Образно говоря, мозг во время таких семинаров потеет не меньше, а может, даже больше, чем спина: информации много, техническая сложность выполняемых техник возрастает, растет и внутреннее напряжение, силы же только убавляются…
Научиться этому сложно, рассказать – еще сложнее. И надо отдать должное нашим мастерам: уровень их владения предметом таков, что они в состоянии объяснить нам, по чести сказать, довольно бестолковым ученикам, чего мы сами должны хотеть от себя. Нам же для полноты ощущений не хватало только каратэ. Но и это было запланировано – на последние два часа.
Иностранцы нередко принимают участие в семинарах в «Московском Будокане». Мне посчастливилось встречаться здесь с одним из «отцов-основателей» европейского каратэ, старым солдатом, неутомимым бойцом и веселым человеком – Йоном Блюмингом. На здешнем татами я наблюдал ката с веером в исполнении британского представителя Дай Ниппон Бутокукай, инспектора по дзюдо Роджера Пэйна. Здесь же демонстрировал свое искусство знаменитый окинавский мастер Морио Хигаонна.
На этот раз иностранным гостем снова был окинавец, хотя и практически неизвестный за пределами своего острова – Хидэо Накадзато. Наблюдая за его демонстрацией и сам выполняя упражнения, я подумал, что вот так, вероятно, выглядели бы уроки физкультуры в стиле каратэ Сёрин-рю, если бы их преподавали в Японии в массовом порядке. Вспомнился и отрывок из книги Рут Бенедикт «Хризантема и меч», в котором она рассказывала о том, что во время Второй мировой войны Дай Ниппон Бутокукай организовывал занятия физической культурой для поднятия боевого духа. Вот оно…
Впрочем, сам Накадзато-сэнсэй о таких занятиях ничего не знает, да и вообще производит впечатление человека милого, компанейского, и не очень интересующегося какими-то глобальными проблемами. Завершив демонстрацию, он присел у стены и с улыбкой наблюдал за продолжением семинара, который вели его российские ученики. Тем временем Арабаджиев и Косоротов предложили окинавцу чайку, и все вместе мы отправились в тренерскую.
Уходя, я услышал, как наша молодежь восхищается отменным здоровьем Накадзато-сэнсэя: «Ух ты! За шестьдесят деду. А он марафон бегает!». Я посмотрел на «деда», вспомнил, какова средняя продолжительность жизни на Окинаве, перевел ее в относительную социально-биологическую систему координат и понял, что «дед» если и не младше меня, то, во всяком случае – относительный ровесник. Рассказы же в кулуарах «Будокана» о тяжелом жизненном пути окинавского наставника и суровой дзэнской практике, которой он предается каждый день, явно были порождены недостаточной подготовкой к освещению визита.
Потягивая зеленый чай, Накадзато-сэнсэй с видимым удовольствием и поглаживая стриженную макушку заметил, что не сидит на диете, ибо, хотя и практикует дзадзэн, монахом не является и в связи никаких ограничений с этим сам для себя не вводит: любит хорошо поесть, а при случае не откажется и от бутылочки окинавского вина – авамори. В Москве его больше всего поразило обилие автомобилей, а на родной Окинаве раздражают американские «джиай», во множестве обитающие на тамошних военных базах. Вообще, любовь к островам Рюкю сквозила в каждом ответе окинавца – и когда мы с ним говорили о специфике московских ресторанов японской кухни, и о судьбе его земляка Гитина Фунакоси, перенесшего «оригинальное» каратэ в Японию, и о схожести маршрутов попадания японских искусств в Россию: путь каратэ и суси лежал через Европу, а потому до нас они дошли несколько измененные…