Памяти Мая Петровича Митурича-Хлебникова посвящается
- На выставке «Точки соприкосновения» было представлено особенно много ваших пейзажей Хоккайдо…
- Да, мы там жили с женой довольно долго. В Отару мы провели целых полтора года. Там ведь был, да и сейчас есть, очень интересный человек, бизнесмен и ценитель русского искусства – Хадзимэ Саватари. Он владелец сети процветающих (по крайней мере, в то время) ресторанов, но он очень активно интересовался живописью и создал довольно большую галерею русского искусства. Многие вещи он покупал на дорогих аукционах, таких как Сотбис. В этой галерее были полотна Шишкина, Брюллова, Саврасова, много Репина. В принадлежащем Саватари-сан трехэтажном доме в двух шагах от моря галерея занимала два этажа и один – процветающий рыбный ресторан. Сейчас, насколько я знаю, арт-бизнес у него закончился, а тогда он приглашал к себе многих художников, в том числе и меня. Я там много и с удовольствием работал, сам зарабатывал на жизнь, хотя, безусловно, Саватари-сан тоже нам помогал. Нашел, например, квартиру замечательную, четырехкомнатную, с мастерской, где пол был устлан татами, а я устилал его сверху еще и полиэтиленовой пленкой и газетами, чтобы краской не испачкать.
- Кто же вы больше – живописец или иллюстратор?
- Я детства был воспитан так, что художник – это Художник, он должен уметь делать все. Леонардо был художником, но делал и вертела, и вертолеты. Я, конечно, не равняю себя с Леонардо, но настоящий мастер должен уметь многое. К тому же живопись – это способ наиболее полного выражения художника. Когда работаешь над книгой, остаешься в определенных рамках – иллюстрации связаны с текстом, с условиями издательства. Живописец же работает не на заказ, он свободен. Конечно, тут возникает вопрос экономический: свободен-то я свободен, но жить-то на что-то надо. Но мой шеф Саватари-сан помогал мне продавать мои картины, и время от времени мы с ним неплохо зарабатывали. Я там много писал цветы и портреты. К сожалению, пейзажей меньше, только акварельные. Машины у меня не было, и трудно было выехать из города, а природа японская меня очень вдохновляла. Надо сказать, что это вообще было для меня счастливое время. Я был востребован, что во многом определялось отношением к нам Саватари-сан. Не много он знал по-русски, но придет, скажет: «Оч-чень хорошо», и мы довольны. Это мелочь, но это важно и очень помогает в работе.
- Как родилась идея совместного с Рюсэки Моримото проекта «Точки соприкосновения»? Кто первый придумал?
- Это родилось само собой, и я даже не могу сказать, кто это придумал. Кто-то из нас, а может, Фуэ Катаяма, которая и познакомила меня с Моримото-сан. Не знаю. Это произошло как-то во время беседы. С нами была сотрудница Музея Востока Айнура Юсупова, которая стала подталкивать меня на этот путь, принесла мне томик хайку, которых у меня не было, и в конце концов именно она на своих плечах вынесла основную тяжесть организационного бремени. Помогали многие. Если бы не помощь Посольства Японии, например, вряд ли бы что-нибудь получилось, за что им – и японцам, и русским сотрудникам – от меня огромное спасибо.
- С профессиональной точки зрения для вас это был совершенно новый стиль работы?
- Да, хотя я и раньше рисовал тушью, много рисовал, но делал это черной тушью, контрастной. Серой же тушью я не работал. Пробовать пробовал, но не очень много. Работать на японской бумаге – очень специфическое дело. Бумага морщится, ее надо уметь правильно наклеивать, натягивать, и хорошо это могут делать только японцы. И мои картинки, которые мы сделали вместе с Моримото-сан, были какие-то замарашки. Я их стеснялся даже. Но тем не менее мы их собрали и отправили в Японию. А когда я пришел на выставку, то не узнал своих работ.
- Вы много общались с японцами, наверное, многое можете о них рассказать?
- Общения мне не хватало, я был весь в работе. К тому же у меня сложилось несколько идеализированное представление о японцах, и я об этом знаю. Мне говорили, что не все они хорошие люди, но мне как-то везло, что ли… Вот Саватари-сан, например, – очень живой человек, с хорошим, тонким чувством юмора, что, кстати, не всегда с японцами бывает. Да и отношение ко многим вещам со временем меняется. Когда я в первый раз приехал в Японию, меня очень многое поражало, а потом я привык и больше удивлялся, когда возвращался на родину – слишком уж быстро все у нас тут менялось. Но мне всегда было легко общаться и работать с японцами. Большинство моих друзей совсем не богатые люди, со средним достатком, но очень приветливые. Один мой друг, когда мы с женой приехали к нему в гости, купил сакэ и водил нас по соседям, представлял нас. Японское гостеприимство всегда меня поражало, а жену мою чистота.
- У вас остались какие-то неосуществленные мечты, связанные с японской темой?
- Пейзажи. Я рисовал много пейзажей, но в японских пейзажах есть какая-то особая прелесть. То, что я видел, мне бы хотелось порисовать еще. Может быть, это очарование возникает еще и потому, что где-то в подсознании пейзаж реальный связан с классическим японским пейзажем, и это одухотворяет. Что-то в этом есть романтическое и слегка печальное. Что касается конкретных планов, то есть надежда, что наша с Моримото-сан выставка будет показана в Осаке осенью 2002 года. Приглашу своих друзей, надеюсь, что приедут.
Автор: Александр Куланов, 1.07.2008
Страницы: 1 2