Стыд в электричке
Как-то раз я ехала домой в электричке, счастливо слушая Dixie Chicks на своём iPod, безмятежно погрузившись в свой собственный мир (несмотря на то, что линия Сайкё – Saikyo известна частыми случаями ощупывания). Вы думаете, что кто-то начал меня щупать, да?
Неверно. Парень, стоявший справа от меня, держась за маленькие кольца, и качаясь в такт, вежливо похлопал меня по плечу.
«Извините», – сказал он. Я послушно вытащила наушники из ушей, надеясь, что мне не придётся вступить в разговор о том, откуда мы родом, и чем увлекаемся.
«Не могли бы вы приглушить звук?» – спросил он.
«О! Конечно!», – я повернула большим пальцем маленький кружок, сделав Chicks практически неслышимыми. Но я была изумлена. «Вам было слышно это? Мне очень неловко».
На его лице появилось болезненное выражение, как будто я только что наступила ему на палец. Смутившись, я снова надела наушники,. В самом деле, очень раздражает, когда весь вагон поезда вынужден слушать чью-то музыку, с дребезжанием доносящуюся из наушников. Я успокоила себя тем, что на самом деле громкость не была слишком большой, и удивительно, что этот парень вообще мог услышать звук. Теперь, когда я надела наушники, решительно ничего не было слышно – от волнения я уменьшила звук слишком сильно – но я была слишком пристыжена, чтобы прибавить его обратно. Я смотрела в окно, в то время как мои попутчики также смотрели перед собой в восхитительном безразличии к происшествию, свидетелями которого они только что стали.
Затем мужчина похлопал меня по плечу ещё раз. «Извините», – сказал он снова на своем учтивом, неприятном английском. «Еще тише, пожалуйста». Он сделал рукой движение, как будто приласкал лохматого пса, затем приложил обе руки к ушам и поморщился от боли. Я самым очевидным образом поразила его нежные органы чувств значительно сильнее, чем он мог вынести.
Я снова вытащила наушники из ушей, на этот раз более медленно. Из них не доносилось ни звука, даже легкого гудения. «Вы всё равно это слышите?» «Пожалуйста, сделайте тише. Так много людей в вагоне. Плохие манеры».
Я выключила iPod обмотала его проводом от наушников и положила в карман. Я удостоверилась, что я не стояла рядом с «серебряными местами», где все электронные устройства надо выключать на случай, если у кого-то из пассажиров вживлен ритмоводитель сердца.
Ясный как колокол внутренний голос сказал: «Это было совсем не громко. Он просто пристаёт к тебе». Я знала, что это было правдой. Было абсолютно невозможно, что звук моего iPod был настолько громким, чтобы побеспокоить кого-то, особенно после того, как я практически выключила его по первому требованию.
Это было неважно. Внезапно оказалось, что остальные пассажиры вовсе не смотрят перед собой рассеянным взглядом, а смотрят на меня. Мне показалось, что я чувствую их отвращение. Меня переполнял стыд: всем телом я почувствовала старую безнадежность, которую я, светловолосая иностранка, всегда ощущала в японской электричке. Не важно, насколько тихо я стояла, я все равно бросалась в глаза. Как бы тщательно я ни подчинялась правилам, и старалась быть вежливой, я была ходячим символом того, как не следует поступать.
Позже я спросила у своей матери, прожившей здесь более 25 лет, может ли она помочь мне понять, почему инцидент с iPod так меня расстроил. То, что она сказала, настолько точно попало в яблочко, что моё сознание сразу прояснилось.
«Тебя пристыдили при всех за то, что ты делала неправильно. Не важно, что на самом деле ты ничего плохого не делала – ты нарушила табу для иностранца, которое гласит: «Не причиняй хлопот, не вовлекай никого в хлопоты, будь безупречным гостем».
Я поняла. Я купилась на его обвинения в неправильном поведении, поскольку у меня было неписанное правило, что как иностранка, я не должна устраивать сцен.
Это было таким облегчением! Тот парень наверняка был странным типом, но я ужасно себя чувствовала потому что думала, что сделала что-то постыдное, вызвавшее его раздражение. Именно я позволила этому маленькому проявлению придурковатости взять верх надо мной.
Суть моего маленького прозрения заключалась в том, что в следующий раз, без внутреннего монолога о «правилах для иностранцев» я смогу разобраться с ситуацией совсем иначе. Правда состоит в том, что я всегда буду привлекать внимание. Я светлокожая, голубоглазая, и свободно говорю по-японски. Настало время принять, что здесь я всегда буду выделяться – и думать о том, как именно я хочу быть замеченной.
Я так упорно об этом думала потому, что я очень хочу рассказать своей дочери, тоже голубоглазой, другие истории – о том, что значит быть женщиной, быть гостем в чужой стране, быть жертвой или героем.
Вот одна из них: И вот этот осёл сказал той женщине в поезде: «Извините, но не могли бы вы сделать музыку потише…»
И у этой истории будет гораздо, гораздо более счастливый конец.
: Anna Kunnecke для Japan Today, 27.03.2010
Перевод на русский: Сергей Хильченко для «Fushigi Nippon / Новости из Японии», 31.03.2010